Окончив школу дизайна в Художественном колледже Святого Мартина, юная Хелен Аду вознамеривалась стать модельером. Её привлекала уединённость мастерской, нравилось придумывать мужские костюмы. Сегодня, перебирая эскизы и выкройки, хранящиеся на чердаке в коробках, Хелен лучше любого психоаналитика может дать оценку той девушке, которой она была когда-то: мрачноватый, почти военизированный стиль мужских костюмов отражал тревожность их создательницы и её тогдашние комплексы.

Они с подругой открыли ателье в северной части Лондона и даже обзавелись собственной клиентурой.

В один прекрасный день к ним в офис вальяжной походкой вошёл расфуфыренный молодой хлыщ.

- Привет, дамы, вот забежал заказать концертные шмотки для близких друзей, музыкантов из «Spandau Ballet». Вы вряд ли о них слышали. Мне говорили, вы шьёте какие-то устрашающие водолазные костюмы, вот я и подумал – это будет такой трэш! Мы нокаутируем весь Лондон!

Девушки даже не знали, как реагировать на подобную речь. Нагловатый парень оказался модным колумнистом, а заодно и диджеем – Бобби Элмсом. Он был известен тем, что регулярно рассказывал в прессе о ночной жизни города и чихвостил дурновкусие света. Не забывал он и себя похвалить: своего отменного портного, любимый ресторан.

Хелен влюбилась в него с первого взгляда и уже через неделю переехала жить в его необычные апартаменты – бывшую пожарную казарму, переделанную под квартиру. Боб тоже был очарован экзотической красотой Хелен. (Хотя до неё не раз доходили странные фразочки, которые он отпускал в её адрес на тусовках или в эфире: «Я живу во грехе с чёрной девушкой».)

Бобби не воспринимал всерьёз её работу дизайнером и откровенно потешался над костюмами, которые создавала Хелен. Он считал, что такая одежда может заинтересовать либо чокнутых примоднённых тусовщиков, ищущих что-нибудь «эдакое», либо клоунов. «Ты создаёшь одежду под свои комплексы, а не для мужчин, о которых не имеешь ни малейшего представления! – вразумлял её Бобби. – Твои костюмы – душные, глухие скафандры, в которых ты сама хотела бы спрятаться с головой». Зачем тратить время на создание подобного ужаса?

Вскоре бизнес Хелен сошёл на нет, и ей пришлось продать ателье.

И всё-таки при всей беспардонности и циничности Боб был первым мужчиной, убедившим Хелен в том, что она красива. Это он, зайдя как-то в мастерскую, где Хелен чертила эскиз очередного «скучного коктейльного шмотья для импотента», вырвал у неё карандаш и быстро-быстро набросал стройный женский силуэт в коротком красном платье, с высоким конским хвостом и крупными золотыми кольцами в ушах. «Кто это?» - удивилась девушка. «Это ты. Такая, какой должна быть и будешь».

Боб повёл её в магазин и выбрал одежду, которую она должна была, по его мнению, носить: короткие однотонные платья простого кроя или джинсы с классическими белыми блузами из атласа – так появился её стиль, которому Шаде верна до сих пор.

Вечерами они устраивались на старом восточном ковре, купленном на воскресной распродаже на Портобелло, курили марихуану, раскладывали пасьянс и пили абсент. В эти мгновения, которые ещё не предвещали ни бурь, ни беды, ни разногласий, Хелен вспоминала предсказания Соланы, что ей предначертано «быть нигде». Она действительно пока была нигде, никем и в сущности ни с кем – ни чёрной, ни белой, без семьи, без определённого дела, без особой цели…

Планы стать модельером провалились, она оказалась на распутье и, чем заниматься дальше, не знала. Теперь Хелен часто спрашивала себя, что она делает в этой казарме с чокнутым Элмсом, разве у них есть будущее?

И всё-таки Хелен всегда будет вспоминать о нём с благодарностью – ведь это Элмс изменил её судьбу, заставил всерьёз заняться музыкой… Однажды он услышал, как Хелен поёт под душем: протяжная баллада, в которой вместо слов были пустые «та-та-та…», растрогала Боба до слёз. Сев на пол под дверью ванной, он, недоумевая внимал нежному голосу подруги. При чём тут дурацкие мужские костюмы, весь этот бездарный дизайн, когда ей определённо следует заняться музыкой? И как могла она быть глуха к столь явному дару свыше?

- Не понимаю, что особенного в моём пении? Я всегда пела, сколько себя помню… Это так естественно, - пожимала плечами Хелен.

Подняв связи в музыкальных кругах, Элмс устроил подруге прослушивание, и с ней сразу же подписали контракт.

Элмс потом хвастался на всех вечеринках: «Шаде – это на самом деле я!..» «Без меня она и по сей день шила бы мужские штанишки…», «Я требую от моей чёрной наложницы одеваться только в белое…» Впрочем, что возьмёшь с Бобби, он всегда отличался заносчивостью – разве не в таком же духе он писал свои колонки о музыкальных тусовках, сплетнях при дворе и модных эскападах лондонской богемы? Многие терпеть не могли его продажной иронии, на потеху толпы он был готов выставить всё, даже самое сокровенное.

И разве Хелен не стала для него очередной занятной вещицей?

…Бобби не нужны серьёзные отношения, его уже явно тяготил затянувшийся роман с темнокожей подружкой. Элмса вполне устраивала необременительная жизнь без обязательств, с ночным курением травки и бесконечными вечеринками.

Это теперь Шаде – знаменитая на весь мир певица: две пластинки, записанные практически одновременно, - «Diamond Life» и «Promise», разлетелись миллионными тиражами. Критики называли голос Шаде неземным, чарующим и гипнотическим, а её баллады – медленные и печальные – музыкой сфер. Подписав бессрочный контракт с компанией «Epic Records» (Metallica, Nirvana, Kreator, и др), она стала настоящей суперзвездой…

Уходя от Элмса, Хелен не имела ни малейшего представления, куда ей податься. Думала снять квартиру где-нибудь неподалёку, а в результате зачем-то остановила такси и поехала в аэропорт… Решение пришло внезапно и скорее было жестом отчаяния – в Хитроу она купила билет на первый же рейс, на который объявляли посадку.

Спустя пару часов самолёт приземлился в Мадриде – городе, в котором она не знала ни души и даже вообразить не могла, как действовать дальше. Может, стоит всё же вернуться обратно? Вряд ли Элмс оценит её эксцентричную выходку и бросится догонять. Такси притормозило на главной туристической площади Гран-Виа. Расплатившись, Хелен вышла и побрела куда глаза глядят. Пуэрто-дель-Соль, затем район Аргуэльес, неподалёку от величественного египетского храма Дебод, прохладные городские сады Парке-дель-Оэсте со столетними дубами. Сидя на скамье и растерянно озираясь, Хелен спрашивала себя – зачем она сюда приехала, что будет завтра?

На медальоне, подаренном когда-то бабушкой Соланой, с которым она не расставалась, был изображён бог-счастливчик Элегуа, хранитель перекрёстков жизни. Какие бы сложные ситуации ни возникали, он всегда оказывается рядом, выводит из тупика. Нащупав свой амулет, Хелен спросила: «Неужели ты мне не поможешь?»

И Элегуа помог. Сняв номер в отеле и решив провести здесь хотя бы неделю, чтобы отвлечься и зализать раны, Хелен в первый же день влюбилась!

С Карлосом Сколой – режиссёром-документалистом – она познакомилась прямо на улице, случайно попав в объектив его камеры. Он снимал репортаж об уличных танцорах фламенко.

Ради него Хелен осталась в Испании на целых пять лет. За это время Карлос отснял километры плёнки бесконечного фильма, посвящённого только ей, - ловил камерой моменты, как она просыпалась и сонно жмурила глаза, как потягивалась, вылезая из постели, шла на веранду с чашкой кофе, как солнечные зайчики дрожали на её плечах, как она смеялась, болтая по телефону с матерью… или выпускала колечки дыма чуть приоткрытыми губами.

Но и эта любовь оказалась недолговечной. Она помнит, как однажды попыталась осторожно завести разговор о ребёнке:

– Не думаю, что нам вообще стоит это планировать, тем более тебе, - неожиданно резко заявил он. – Ты же наркоманка!

Хелен меньше всего ожидала это услышать.

– Я не наркоманка…

– Да ну? А что же ты куришь весь день? Неужели обычный табачок?

И Хелен опять пришлось убегать. К Мадриду, впрочем, она всё равно так и не смогла привыкнуть. Там она сочинила одну из своих самых грустных песен – «Love Deluxe», о том, что любовь – это роскошь, привилегия, – особый дар, которого она, увы, по-прежнему лишена… «Рядом с тобой – каждый день как Рождество», – пела она когда-то, мечтая о счастье. Но такого «Рождества» в её жизни пока не случилось…

Недавно до неё дошли слухи: Скола наконец смонтировал тот многолетний фильм, назвал «Один день с Шаде» и пытается продать нескольким европейским телеканалам. «Какое точное название – «Один день…», – подумала Шаде. – Вся наша пятилетняя история уместилась всего лишь в двадцать четыре часа…»